Находящийся неподалёку от Валаамского монастыря в Хейнявеси Свято-Троицкий Линтульский монастырь — единственный в Финляндии православный женский монастырь. В отличие от известного своей богатой историей и являющегося популярным местом посещения паломников и туристов Валаамского монастыря, Линтульский монастырь и его насельницы скромно сокрыты от любопытных глаз. Разумеется, можно посетить богослужения в Линтульском монастыре, а в летнее время ещё кафе или монастырскую лавку, но остаться в обители даже на несколько дней предполагает уже подчинение монастырскому уставу и внутреннему распорядку жизни насельниц. О Линтульском монастыре можно сказать, что несмотря на открытость к гостям он остаётся за своими стенами. Может быть именно поэтому своеобразная группа друзей обители состоит из людей, ценящих благочестие без прикрас, скромное усердие, добрый порядок и тёплое участие. Всем этим благословил Бог усердных насельниц обители. Церковь – это люди, а монастырь – его подвижники – разного возраста, отличающиеся друг от друга личности, так же, как и все прочие переживающие и радость, и горе люди. Их объединяет горячая вера, общие для всех правила монашеского подвига, бедность, безбрачие и послушание Богу, Церкви Христовой и, в неменьшей мере, настоятельнице монастыря.
Уже на протяжении восьми лет ответственность за благосостояние и средства к существованию насельниц монастыря лежит на плечах игуменьи Микаэлы (Рёпелинен). Крест находящейся на руководящем посту монахини не из лёгких. Помимо личного подвига, она должна заботиться обо всей монастырской общине, о каждой подвижнице. В буднях игуменьи древние принципы монашеского делания «молитва и труд» находят выражения во вполне конкретных формах, связанную с должностью ответственность и порождаемые ею хлопоты не всегда можно делегировать другим. Если монастырский подвиг считать строгим самоотречением, то подвиг настоятельницы и того строже. Как человеку уже прошедшему минимальный возрастной рубеж окончания человеческой жизни, указанный в 89 -м псалме, настоятельнице монастыря нелегко.
Посетитель Линтулы не может не заметить царящей среди насельниц атмосферы согласия, взаимного уважения и подлинного единомыслия, к которым так стремятся многие светские коллективы и даже семьи. Редко, кто догадывается, что так же как и везде, в монастыре они являются результатом тяжёлого труда, в достижении и удержании которого игуменья играет важную роль.
В марте 2020 года настоятельнице Свято-Троицкого Линтульского монастыря, игуменьи Микаэле исполняется 75 лет. Поскольку игуменья не считает годы поводом для праздника, и уж никаким не достижением, то и интервью она согласилась дать интервью нехотя, даже по принуждению. Она проводит черту так, что свой 70 -летний юбилей пять лет назад её уговорили отпраздновать. Благодарение Богу, мать-игуменья согласилась поделится своими мыслями, потому что её многолетний опыт монашеского делания и трудов во благо Финляндской Православной церкви может оказаться полезным многим, и даже тем, кто ещё по тем или иным причинам ещё не бывал у врат Линтульского монастыря.
Услышав знакомые слова псалма «Дней лет наших — семьдесят лет, а при большей крепости — восемьдесят лет; и самая лучшая пора их — труд и болезнь, ибо проходят быстро, и мы летим» (Пс. 89:10) игуменья Микаэла вздыхает, что об этом нужно помнить всегда, а в особенности, когда уже чувствуешь этот «полёт» в себе самой.
Годовщина, значимый день (фин. merkkipäivä)… Поговорим о знаках и значениях. Жизнь христианина полна знаков уже сама по себе, необходимо лишь научиться распознавать их. Действительно значимым для человека днём становится тот день, когда он узнаёт обращённый к нему знак Божий. Такой день – всегда своего рода рубеж и потому он всегда значим для человека. Теперь в контексте празднования Вашей годовщины хотелось бы узнать, были ли такие значимые дни в Вашей, игуменья Микаэла, жизни. Сколько их было таких дней, которые Вы впоследствии можете назвать значимыми?
Разумеется, одним из таких дней был день принятия решения об уходе в монастырь. Это был величайший день в моей жизни! Остальные значимые события были связаны с жизнью, получением профессии и трудоустройством. Однако день, когда я сделала выбор между жизнью в монастыре или в миру, стал великим по значению для меня.
Сегодня, спустя десятилетия, каким Вам вспоминается тот день? И был ли это день принятия решения или Ваш первый день в монастыре?
Тогда это был день принятия решения. До поступления в монастырь прошло ещё десять лет. Не всё было так просто в продвижении вперёд. Однако, я видела в том божественный промысл, что всё так сложилось и решение было воплощено в жизнь.
Кто-нибудь руководил тогда Вами на этом пути, или это было совершенно самостоятельное решение?
Наставников не было. Это был результат самостоятельной оценки и размышления, я ведь даже не осмелилась никому рассказать о принятом решении. Это был обет перед Богом. Всё однако, сложилось так, как было угодно Ему.
В прошлый раз Вы давали интервью пять лет назад. Можно ли какой-нибудь из дней с той поры назвать значимым в Вашей жизни?
Можно ли назвать значимым день, изменившим жизнь? Это был день той аварии, когда со мной была игуменья Марина (игуменья Марина (Илтола) – настоятельница Свято-Троицкого Линтульского монастыря в 1998-2012 гг., погибшая в результате автомобильной катастрофы – В.С.). Он каким-то образом разделил мою жизнь на события до и после этого события. Так и остался вопрос, почему Бог хотел этого хотел и попустил случившееся? Чем это событие стало для меня? Оно утяжелило крест моего монашеского подвига.
Вы уже получили ответы на эти вопросы, или же тут речь идёт о том, с чем Вы живёте каждый день?
С этим я живу, и с этим, видимо, сойду в могилу. Тут или нет решения, или я не в силах полностью осознать произошедшее. Что тогда случилось? Естественно, необходимо с этим жить, насколько силы позволяют… Больше ничего не сделаешь. Можно молиться, чтобы Бог вёл по жизни дальше.
Обычай праздновать годовщины восходит к библейским временам. Хотя тогда юбилеем именовались пятидесятилетия. Так же обстояли дела раньше и в Католической церкви, хотя позднее стали праздновать уже и двадцатилетние годовщины. Если для всех этих праздников искать некий смысловой общий знаменатель, то таковым может стать отпущение и прощение. Речь ведь идёт о некоем дне подведения итогов. Матушка игуменья, вот, Вам — семьдесят пять. Какой итог подводите Вы в год своего 75 -летия? С чем Вы хотели бы расстаться? Что можно ещё оставить как цель на будущее, хотя и возраст, и положение дали Вам уже богатый опыт?
Разумеется, отношение к жизни сейчас совсем иное, по сравнению с тем, каким оно было когда-то. Однако, пока живёшь в буднях и жизнь такою, какая она есть, не задумываешься об этих годах. Видимо, так! По крайне мере, я совсем не думаю, что мне исполняется 75 лет, и потому я должна уже быть как-то лучше… Так-то оно, конечно, должно было бы быть, однако спустя годы я сама себя такой не считаю.
Монастырский подвиг заключается в том, что чем больше лет проводишь в монастыре и чем старше становишься, тем лучше нужно воплощать Евангелие в жизни. Однако, в себе самой я этого не ощущаю. Необходимо расстаться с эгоизмом и стать смиреннее. Кажется, что не получается… В большей степени представляется деградацией в монашеском делании. По-моему, в миру и обществе всё иначе, там живут и мыслят о карьере, уровне жизни, преуспеянии и основании семьи. Совсем другая жизнь в монастыре, где целью ставится личный рост в полноту человечества, стяжании богоподобия.
В Ваших словах слышится, что вхождении в преклонный возраст – почти, что дар, освобождающий время для следования Евангелию?
Евангельское учение должно занимать нас постоянно и в будни. Однако, с другой стороны, повседневный труд связывает нас и в монастыре, не оставляя достаточного для молитвы времени. В особенности в том положении, в котором нахожусь теперь я. И тут, конечно, приходится ещё в большей степени возлагать упование на Бога.
Так, по всей видимости, монастырское послушание парадоксальным образом увеличивает мирское бремя?
К сожалению, так оно и есть, потому что хочется исполнять его наилучшим образом.
Вопрос – в продолжение к предыдущему: есть ли, что-то чего бы Вы не хотели бы лишиться ни при каких обстоятельствах? Из того, что у Вас за плечами и на плечах, что бы Вы хотели нести и дальше?
Я надеюсь, что там – упование на Бога, и чтобы оно не оставило меня. Его я хотела бы оставить. Надежда на то, что в конце концов на всё – воля Божья.
Следующий вопрос о Вашем послушании. Поговорим о руководстве и присмотре. Игумен или игуменья несёт послушание присмотра за остальными как, своего рода, «микроепископ». Он следит как за овцами своего стада, так и за временно прибившимися к нему «серыми лошадками». Речь идёт не об одних насельницах, но о всей монастырской общине, которая вместе с паломниками, трудниками и может быть случайно, временно зашедшими в монастырь значительно больше одного только сестричества. Потому традиционно игуменье даётся пастырский посох, форма которого напоминает от том, что когда-то с помощью такого посоха пастухи отделяли от стада всевозможных «козлищ». Как Вы пользуетесь Вашим правом ношения посоха?
Я должна сказать, что никогда им не пользовалась. Я не хочу являть в себе авторитет. Я так не могу. Мой стиль руководства – совещательное сотрудничество. К нему я стремлюсь и помогаю, чем могу быть полезна. Чего не умею сама, то делегирую тем, кто умеет и т.д. С Божьей помощью всегда находится необходимая помощь. Принятие решений – на моей ответственности, но использовать посох для битья я не хотела бы.
То есть Вам игуменский посох представляется в большей степени костылём и опорой, нежели знаком власти и авторитета?
Да, для меня он больше палка, на которую можно опереться, чем атрибут власти… На самом деле я вообще забыла про этот посох! Ответственность, которая даётся вместе с ним – ту нельзя забывать, но использовать посох как орудие для битья или оружие я никогда не хотела.
Монастырь часто представляется подвижнической общиной монашествующих. Это определение долго считалось исчерпывающим. Так ли это в наши дни? Остаётся ли сегодня монастырь т.н. нуклеарной семьёй или включает в себя «адоптированных чад»?
Мне положение дел представляется таким образом, что, когда много людей, например, трудников, проводят длительные периоды времени здесь или посещают монастырь несколько раз в году, они становятся такими внешними «адоптированными» чадами обители, но нуклеарная семья остаётся таковой или общиной насельниц, которые трудятся и несут ответственность. В неё могут времени от времени входить и посторонние, но как правило, из тех, кто планируют уход в монастырь.
У Вас широкая перспектива видения монастыря по оси настоятельниц Антонина – Марина — Микаэла. Что изменилось в жизни обители?
Времени Микаэлы я не знаю (смеётся), оно – не в счёт… Конечно, монастырь изменился. Хотя и в позитивном смысле тоже. К тому, на мой взгляд, побуждают перемены в обществе, отразившиеся и на монастыре. С этим ничего не поделаешь. Люди, приходящие сегодня в монастырь, привносят в него и свою атмосферу, современные технологии с интернет-связью, без чего монастырь сегодня уже тяжело представить. Да монастырь и не должен мумифицироваться. Это – естественно. Необходимо своей деятельностью отвечать на запросы общества.
Чего мне более всего недостаёт, так это тишины прежних лет. Зимой было так тихо… Но в наши дни спешка и само течение времени ускорились по сравнению с тем, какими они были ещё три десятка лет назад. Это отражается на обители: ритм монастырской жизни становится более спешным. Хотя мы, со своей стороны, стараемся оставить зимний период временем тишины. Тогда монастырь закрыт для туристов.
Можно ли сказать, что несмотря ни на что самоидентичность общины насельниц сохранилась?
Можно. По-моему, это — так. Мы заботимся о том, чтобы наша духовная самоидентичность сохранялась. Сопричастными ей, тому же существу и опыту мы стараемся разделить и с приходящими в монастырь.
Я хорошо помню времена игуменьи Антонины. В годы вы, матушки практически везде появлялись втроём: игуменья Марина, Вы, матушка Микаэла и мать Ксения. Тогда даже внешне была различима связь разных поколений в обители. Это, действительно, было попытка передать опыт и умение более молодым, или же это только мой домысел?
Так было задумано. В монастыре должна быть именно такая организация.
В разных кругах стало обычным констатировать, что всё меньше молодёжи принимает участие в церковной работе. По всей видимости, это явление сказывается и на общине насельниц. Как обстояли дела при игуменье Антонине и игуменье Марине: было ли тогда в обители, в самом деле, больше молодых насельниц?
Нет. Совсем молодых не было и тогда. Не более, чем сейчас. Когда я пришла в монастырь, я была самой молодой, а мне тогда был уже 41 год.
Ответ Ваш интересен! Сегодня молодёжь далека от Церкви и монастыря. Значит, вопреки общим представлениям это происходит не из-за интернета и видеоигрю Значит так было и раньше?
Раньше Линтульский монастырь был более закрыт и менее известен. Теперь монастырь более заметен, шире знаком и известен.
Продолжим с этого места. Часто монастырь представляется замкнутым от мира местом. Многие считают, что люди удаляются в монастырь, оставляя мир. Сегодня это едва ли удастся! Есть интернет, поток информации несмотря на стены, наверняка, настигает и монастырь. Как, на Ваш взгляд, современность влияет на подвиг и подвижников здесь?
Я могу свидетельствовать только за саму себя, что становится меньше, так сказать, духовного времени. Приходится даже держать себя, чтобы не углубляться во всё это, а решать лишь самые насущные вопросы. Она влияет на каждого внутренним образом. Приходится самоограничиваться …
Я хотела бы ещё вернуться к вопросу о молодёжи. Конечно, и сегодня молодёжь встречается, например летом в числе трудниц всегда много девушек. Очень милые девушки! Конечно у молодёжи есть тяга приезжать сюда и трудиться в монастыре. Всегда остаётся надежда, что в них упадёт и прорастёт зерно монашеского делания.
И ещё об интернете, являющемся современным информационным инструментом и в монастыре. С его, лучше, чем каким-либо иным способом можно обращаться к молодёжи. Это и хорошо, и полезно: идти в мир, туда, где наша молодёжь и обращаться к ним на их языке. Необходимо только искать на это ресурсы… Относительно себя я могу сказать, что теперь, когда должны быть и компьютер и смартфон, а у самой нет никакой подготовки в пользовании ими, то уходит ужасно много времени, которое можно было бы потратить на что-нибудь более достойное.
Относительно поколения «z», может всё-таки для них камнем преткновения является та реалия, что здесь, в этом конкретном монастыре, в самом деле, нужно работать? Древний прицип «ora et labora» (лат. «труд и молитва») в этом монастыре реализуется вполне конкретно. Ответственность за финансы монастыря лежит на самих сёстрах.
Так то, оно так, но я не думаю, что камень преткновения в этом. В монастыре это лишь вопрос воспитания, медленного врастания. Работа – это послушание и без него нет монашеского делания. Тот опыт, что есть у меня в отношении тех, молодых, кто бывал здесь в последнее время показывает, что они очень активны. Они легко берутся за работу, но с ней должна быть связана духовная задача. Именно она составляет идею, двигающую вперед в труде. Труд должен быть неразрывно связан с духовным деланием, дающим силу и пробуждающим интерес. Нельзя трудиться по образцу «работа ради работы». В монастыре должна быть атмосфера, удерживающая молодёжь. Трудом мы зарабатываем себе на жизнь
В последнее время в нашей церкви много говорится о реструктуризации. Есть ли нужда проводить реструктуризацию в единственном в Финляндии православном женском монастыре? Если да, то что она, по-Вашему, может означать?
Я не думала об этом, что может означать… По-моему, у монастыря должна быть известная структура и основания, чтобы он мог работать. В монастыре должна быть монашеская структура. Это – иерархия такой, какая она есть: это должно сохраняться. Он не может быть никакой такой свободной коммуной. Монастырь должен иметь свою статью дохода чтобы быть независимым в своей деятельности. Богослужебная жизнь должна быть регулярной. Форма выручки средств может быть разной и меняться, но всегда необходим труд.
Христос посреди нас. Христианский подвиг – это встреча со Христом и следование Ему. Что это значит для Вас лично?
«Я ношу язвы Господа Иисуса на теле моем» (текст из Посланияя апостола Павла к Галатам 6:17, который вышит на монашеском парамане и облачении схимника – В.С.). Это необходимо помнить каждый день … То, как я ношу их на себе, как я могу нести этот крест. Я должнв каждый день принимать всё, что посылает мне Господь в этот день.
В молитве «Отче наш» мы молимся «хлеб наш насущный дашь нам днесь». Это означает не одну лишь пищу, но всё, что каждый день несёт с собой. И то, как и принимаю всё это, как поступаю – необходимо помнить о следовании Христу. В этом укрепляет богослужебная жизнь и Святой Причастие. Поэтому так часто, как совершается Литургия необходимо быть готовой приступит к Причастию и принять Тело Христово, необходимое для следования Христу и несения данного Им креста.
Игумения Микаэла, что, по-Вашему, означает сегодня быть «невестой Христовой» (традиционное определение жизни монахини – В.С.)? Составляют ли соприсутствие Христа и общение с Ним будни монахини?
При пострижении в монашество облачают в невесту Христову или ангельскую жизнь, однако об этом не думаешь каждый день. Мы обычные люди со своими слабостями. В какой-нибудь конкретной ситуации замечаешь, что пришедшая помощь или неожиданное найденное решение – не от тебя самой. Христос присутствует всегда, мы лишь не узнаём Его. Мы должны молиться и доверять ему всё больше и больше.
Согласно русской пословице, не в брёвнах храм, а в рёбрах. В 90-е годы было много церковного народа, и тогда построили много храмов и часовен. Теперь не знаем, как достойным образом избавиться от ненужной церковной недвижимости. Времена меняются… Перед каким вызовом они ставят Ваш монастырь?
Насельниц не много, поэтому недвижимость ставит монастырь перед серьёзным вызовом. Когда есть недвижимость, ею надо заниматься. От финансовой ответственности не уберечься и в монастыре. У нас во дворе бывший хлев находится в критическом состоянии, готовится план по ремонту – его необходимо восстанавливать и перестраивать под что-то действенное и т.д. Тут нужно двигаться в том духе, что посмотрим, что Бог нам пошлёт, и исходя из этого, мы будем двигаться дальше. Так или иначе, община — важнее строений.
Все в мире потребляют. Потребляют и монастыри. Кого-то сегодня может, к примеру, заинтересовать, т.н. углеродный след Линтульского монастыря. Продолжим тему «следа»: что производит Ваш монастырь на пользу современного человека и общества? Что Ваш монастырь даёт человеку?
То, что наш монастырь производит, это покой и мир, царящий за вратами обители. Другой дар — молитва. Мы молимся. У нас есть поминальные листы, которые каждая сестра читает каждый день. Мы молимся за тех, кто просит наш молитв. За эти молитвы нас благодарят. Это те «следы», что ведут отсюда в мир. Молитва – это то, что я назвала бы конкретным следом.
Есть ещё и такие следы, о которых мы ничего не знаем, и может, нам и не нужно знать. Так или иначе, но я верю, что монастырь оставляет духовный след на сердцах многих людей.
Последний вопрос связан с Вашим мирским именем Унелма (фин. «Мечта» — В.С.). Есть ли у Вас мечта на будущие годы? Что ведёт Вас, если Бог даст ещё годов?
Мне так надоело само это имя, когда ребёнком и девушкой пришлось выслушивать всевозможные комментарии на эту тему. Это, ведь, моё единственное имя. Я всегда стремилась не представляться.
У меня нет иной мечты, кроме как в отношении того, что посылает Бог, чтобы Он посылал также помощь донести этот крест до конца.
Я, в общем, никогда ни о чём в особенности не мечтала или грезила… Я жила той жизнью, которую сама желала бы. Или скорее так, что я получила от Бога более того, что могла ожидать. Так долго, как Бог даст мне дней жизни, ведь есть и болезни, чтобы Он дал также сил донести крест до конца, потому что никто не знает своего последнего дня. Я уже пытаюсь готовить себя к этому в том же ключе, как об этом мыслил святой Сфороний (Сахаров): чтобы Бог за несколько дней предупредил, чтобы я могла покаяться перед, или так, чтобы Он взял меня отсюда, когда Сам посчитает наилучшим, когда я — готова. Я не знаю, когда я буду готова, но Он знает.
Спасибо, матушка игуменья, за Ваше время и возможность задать Вам эти вопросы.
Мы просим у Бога здоровья, сил и мудрости для Вас, чтобы Вы вели этот монастырь, его насельниц и друзей к вратам спасения!
Спаси, Христе Боже, рабу Твою на многие лета!
Настоятельницу Свято-Троицкого Линтульского женского монастыря интервьюировал диакон Владимир Сократилин (Русскоязычная служба информации ФПЦ)
Фото: Маринус Маркофф