Русскоязычная служба информации Финляндской Православной церкви продолжает публикацию материалов, знакомящих с клириками и служителями Финляндской Православной церкви, владеющими русским языком. Серию публикаций продолжает интервью с иеромонахом Харитоном (Туукканеном).
Расскажите немного о себе?
Я родился в 1950-х, когда мир был совсем не такой, как сегодня. Лаппеенранта тогда был маленький, но очень живой городок, в котором сильным меньшинством были православные, и прежде всего, русскоязычные православные – так называемые, финляндские русские. Они жили в Лаппеенранте уже много поколений, но тем не менее, сохранили своё самосознание, язык и веры, а также обычаи. Я напитывался этой традицией уже с 8 -летнего возраста, когда стал ходить в храм. Так я и возрастал в Церкви, Ведь как ребёнок растёт в семье, так же он растёт и в Церкви. Именно эта традиция вела меня на протяжении всей моей жизни до сего дня.
Чем Вы занимаетесь в Церкви? Где служите?
Я служу в Скиту Покрова Пресвятой Богородицы (Йорвас, Киркконумми), который я сам и построил. Мне, конечно, помогали очень многие… Бывшая конюшня стала православным храмом. В нём мы и совершаем богослужения, по мере сил и возможностей. Хотя мы являемся членами Хельсинского прихода Финляндской Православной церкви, храм наш остаётся нашим, скитским. Мы стараемся поддерживать этот дух, и когда в церкви служба – двери храма открыты для всех. Мы не ограничиваем доступа, наоборот приглашаем всех.
Откуда Вы знаете русский язык, хотя живёте в Финляндии?
Всё потому, что православные в Лаппеенранта в мои молодые годы, были, главным образом, русскоговорящими. Я всегда любил стариков, и много времени проводил с ними. Таким образом и овладел русским языком. Кроме того, в доме моей крёстной (Анна Николаевна Волкова-Ниссинен – В.С.), где я имел счастье воспитываться от младых ногтей до самой зрелости, говорили по-русски. Он преподавала русский язык, и требовала от меня определённого уровня. Поэтому я всегда пытался говорить с ней по-фински. Она поправляла все неточности моей речи и считала, что я говорю по-русски «как кухарка». Это было такое вечное противостояние…
Помимо этого, я семь лет жил в бывшем Советском Союзе: сначала работал в Посольстве США, потом принимал участие в гостиничном проекте. Тогда тоже мой русский язык значительно продвинулся. В отношении языков я такой, что ни на одном не говорю хорошо…
Часто ли Вам приходится общаться по-русски? При каких обстоятельствах?
По-русски я говорю с посещающими нашу церковь русскоговорящими. У меня много русскоговорящих друзей и знакомых, которые иногда заезжают в гости. В Финляндии русским языком я пользуюсь мало – главный язык здесь финский, то есть я говорю по-русски по необходимости. Например, как священник при исполнении служебных обязанностей. Тут есть свои сложности, потому что, если я не знаю какого-либо слова, я пытаюсь его показать, объяснить, что называется, «на пальцах»…
Какова, на Ваш взгляд, была роль русскоговорящих прихожан в Финляндской Православной церкви в былые годы, и какова она сегодня?
Тут, есть определённая разница. Те, финляндские русские, которые уже на протяжении нескольких поколений жили здесь, хотя и были критически настроены к Церкви никогда не переступали определённых границ. Уважение к священному сану, церковным властям и Церкви, вообще, разумелись сами собой. Кроме того, они прекрасно знали церковные обычаи. Церковную ладью не раскачивали напрасно, как это часто делают сегодня. Я, вообще, вижу в этом серьёзную проблему: сегодня каждый, в какой-то мере, раскачивает церковную ладью…
Что касается обычаев, то у крёстной дома, когда мы шли в храм на редкие службы, которые служатся раз в год (например, службы Страстной седмицы), всегда сначала сверялись по Булгакову о ходе службы (Булгаков, С.В. Настольная книга для священно-церковно-служителей: сборник сведений, касающихся преимущественно практической деятельности отечественного духовенства – В.С.). Заранее читали, какой будет порядок.
В Финляндии долго сохранялось, скажем так, петербуржско-выборжское литургическое наследие. Теперь его не осталось… Скачем то туда, то сюда. Много завозных обычаев появилось, «туристических сувениров». Нет общей линии. Раньше всё было более организованно.
Современные русскоговорящие – очень разные. Среди них есть глубокие люди, но много есть и таких, кто относится к Церкви как к волшебной шкатулке. Приходят в церковь, загадывают желания, а потом жутко обижаются, если они не исполняются.
Каким Вам представляется место русскоговорящих в Финляндской Православной церкви в будущем?
Чтобы ответить на этот вопрос надо, в первую очередь определится, что русскоговорящие представлены двумя группами. Одни стремятся изначально приспособиться к нашим финским православным обычаям и порядкам. Другие же не хотят ни при каких обстоятельствах принимать их, оставаясь со своими обычаями и традициями. Эти обычаи они, часто, считают древними, хотя многие из них, на самом деле, восходят к советскому времени. В Советском Союзе Церковь фактически не могла действовать где бы то ни было ещё, кроме самих церковных стен. И тогда церковная деятельность приобрела ряд особых черт. Одна из них — стремление, чтобы всё было, как на параде, где нет место никакой, пусть даже и человеческой ошибке. Это в корне неверно. Все мы люди, и все мы ошибаемся. В результате Православие представляется очень узким, а таким оно неспособно никого воспитать…
Даже здесь в Финляндии испокон веков, ещё в годы моей юности, были те, кто после революции 1917 г. и объявления независимости Финляндией, не хотели никаким образом соотносится с финляндским изводом Православия. Они хотели оставаться здесь под окормлением приходов Московского Патриархата (Покровский и Никольский приходы в Хельсинки – В.С.). И хорошо, что так. Но следующее поколение, их дети, уже учились в финляндских школах и владели финским языком как родным. Они стали искать путей сближения. Так, например, в Успенском соборе (Финляндской Православной церкви Константинопольского патриархата – В.С.) много было певчих из Покровского и Никольского приходов (Московского Патриархата – В.С.), то есть они уже ходили в Финляндскую церковь, хотя, в силу исторической памяти, ещё числились в тех двух приходах. Они не переходили формально в Финляндскую Православную церковь либо по настоянию родителей, либо по семейным обстоятельствам, либо просто желая остаться в особенном статусе.
Итак, в дальнейшем, роль русскоязычных в будущем будет определятся тем, будут ли они посещать храмы, и «врастут» ли они в нашу церковь. В любом случае, для следующих поколений это уже не будет проблемой.
Каким Вам представляется потенциал, который русскоговорящие прихожане могли бы принести с собой в жизнь местных приходов?
Опыт уже показывает, что у новых русских, если так можно выразиться, много активного участия, например, взаимопомощи, которой финны уже лишились. Лишь минимальное число прихожан финнов продолжают активно участвовать в работе прихода на добровольных началах. Среди новых русских много тех, кто готов реально помочь. Этому можно только восхищаться! Процентуально, таких людей в русскоговорящей среде гораздо больше, чем среди финнов.
С какими трудностями, кроме языковых, Вам доводилось сталкиваться, общаясь с русскоязычными прихожанами?
Вот, это — вопрос. Трудности… Каждый человек по-своему труден, если не умеешь правильно к нему подойти. Будь то финно- или русскоговорящий – каждый человек. Нужно просто уметь придержать своё мнение и быть открытым к другому человеку. Я, со своей стороны, никогда не считал русскоговорящих проблемой, скорее наоборот, они — богатство.
Ну, если подумать, то в среде русскоговорящих встречается такое явление как, своего рода, духовные дегустации. Сначала идут к одному священнику, потом – к другому, к третьему, потому к его духовнику и т.д. Исповедуются то тут, то там… Это неверный путь. Духовный рост человека требует времени. Когда человек связывает себя с одним определённым священником, у того тоже появляется возможность лучше помочь исповедующемуся, потому что он знает, так сказать, весь фон происходящего. Это очень настораживающая склонность – пробовать духовных конфет из разных коробок.
И потом, неплохо бы помнить, что Церковь тоже живёт во времени. Если есть необходимость исповедоваться, то нужно договориться заранее, а не приходить на исповедь в декларативном порядке в последнюю минуту или даже уже во время Литургии.
В каких областях церковной и приходской жизни русскоговорящие православные могли бы быть более активными?
Мне сложно судить вообще… Те, кто приходят к нам — они активны. Каждый по-своему, разумеется. Нельзя требовать от каждого участия в работе на добровольных началах. То, что они посещают церковь, уже является проявлением активности. Я думаю, всё будет меняться по мере того, как мы расстанемся с предубеждениями по отношению друг ко другу. У нас в Покровском скиту они рассасываются сами собой, когда мы собираемся после службы и вместе доедаем, «что осталось в холодильнике». Иногда на столе больше, иногда меньше, главное, что мы сидим за одним столом. Мы знакомимся друг с другом, узнаём кто откуда. Для русскоговорящих это возможность познакомится с местными прихожанами. Вообще, предубеждения возникают тогда, когда контакт с местными не сложился, как с одной, так и с другой стороны. Это – одна из проблем нашей церкви.
Чем русскоговорящие прихожане могут быть полезными Православной Церкви в современной многокультурной Финляндии?
Я считаю, что русскоговорящие могут в бóльшей степени не стеснятся своих собственных традиций. Наши храмы посещают и европейцы, и эфиопы, и копты, и сирийцы – каждый приносит что-то своё. Это обогащает церковную жизнь, если в самом деле, есть тяга к многокультурности. В конце концов, Православная церковь всегда была многокультурной. Никакое это не новое явление. Новизна заключается только в масштабах.
Однако, если сравнить с какой частотой русскоговорящие посещают храм… Или, даже лучше, с какой частотой русскоговорящие дети посещают храм, по сравнению, с финнами. Можно только порадоваться: «добро пожаловать в наши храмы!». Они воспитывают детей при церкви, тем самым передавая духовную традицию грядущим поколениям. Это может служить примером и остальным чадам Финляндской Православной церкви.
Где с Вами можно повстречаться, или как с Вами связаться?
Бóльшую часть года я служу здесь, в Покровском скиту в Йорвасе. Со мной можно встретиться до и после богослужений или позвонить нам в скит по телефону +358-9-22 11 400.
Интервьюировал Владимир Сократилин
15.7.2017