Пастырское послание Его Высокопреосвященства Льва, Архиепископа Хельсинки и всей Финляндии по случаю начала Великого поста.
В церковном году начало Великого поста и Прощёное воскресенье являют собой своего рода рубеж. Нам предоставляется возможность в течение 40 дней размышлять над тем, кто мы, как и где мы живём, и ставит перед нами две особенные темы: изгнание Алама из рая и прощение.
Песнопения Прощёного воскресенья ведут нас к теме грехопадения и изгнания из рая. Характерно, что песнопения обращаются к нам в настоящем времени так, что каждый из нас может видеть себя Адамом или Евой: «душу свою осквернил постыдными грехъми», «Божия славы разлучи», «бо осужден бых хлеб трудный снести: терние же и волчец мне принести», «увы, мне», «изгнан из рая».
Изгнание из рая соотносится по содержанию с притчей Евангелия от Луки о блудном Сыне. Нахождение вне Рая – нахождение вне дома, жизнь в безразличии в далёкой стороне. Однако, она даёт возможность каждому обрести себя и Бога, Отчий дом.
Подобное мы находим и в словах псалма 136, «На реках Вавилонских», поющихся в наших храмах перед постом. Трогательный псалом повествует о тяжкой жизни в Вавилонском пленении. И в то же время он преисполнен тоски по потерянной отчизне.
Подобно тому, как Блудный сын стремился назад, в дом отца, так и мы устремимся в путь, чтобы достигнуть желанной отчизны. Для народа Израилева время неуверенности стало эпохой великого интеллектуального творчества. Это было время становления иудаизма как книжной веры. Передаваемый традицией приблизительный и меняющийся миф уступил место вере чернил и папируса, вере которая никогда больше не была косвенной и многозначной. Британский мыслитель Кенан Малик хорошо описывает происходившее тогда: «Второзаконие изменило характер веры. Миф уступил место логосу, поэзия богословию и аллегория ортодоксии». Изгнание подвигло человека к размышлению над основополагающими вопросами его самоидентичности. Быть может страх перед его потерей дал толчок к оформлению преданий.
В начале поста мы вспоминаем не только Рай, Иерусалим – дом Отца. Скорее, мы пытаемся осознать, что из-за нашего протеста, что пошло в корне не так. Согласно преп. Симеону Новому Богослову мы уподобляемся выведенному из Египта и питаемому манной Израилю. В то время, как вкус манны ещё был на их губах, они уже служили иным богам и творили зло. Так поступаем и мы после литургии, после причастия Тела и Крови Христовых.
Человек грешил с самого начала, и Бог знал что так и будет. Однако горизонт повествования о творении и его смысл, поистине, универсальны и охватывают всё человечество, всю человеческую природу. Какие бы уродливые формы не принимала человеческая жизнь, мы созданы образами Божиими и призваны всю жизнь отвечать на божественный призыв. Мы созданы для богообщения. Мы слышим его призыв, понимаем, что относится к нам и можем на отвечать Творцу. В повествовании о грехопадении рассказывается как человек хотел приобрести власть над своей жизнью, подобно Богу, хотел занять место Бога. Становление человеческой воли выше божественной нарушило организацию творения. Это был безумный и неестественный шаг, вызвавший вопрос Бога: «где ты?» (Быт. 3:9). Вопрос был задан не для определения конкретного местоположения человека в райских кущах. Он был задан человеку, чтобы он осознал своё нравственное положение в творении. Это – требование выйти из укрытия и дать ответ за совершённое. Смерть настигла человека.
Преступление, восстание на Бога – стремление встать над границами творения – не оставляла человека в Раю. Не оставляет она его сегодня. Мы родились в мир, где зло доступно, а следование добродетели трудно. Однако, мы остаёмся образом Божиим и использование заложенных в него качеств является поставленной нам ещё при сотворении задачей. Целью нашей остаётся обожение (греч. теозис). Грехопадение не лишило нас возможности выбора, способности следовать или не следовать ему. В Традиции Церкви свобода человека видится неотделимой от человечества вообще. Без свободы мы перестаём быть людьми и жить по-человечески. Без свободы нет ответственности, ибо они предполагают друг друга.
При описании случившегося с Адамом отцы Церкви не столько употребляют слово «падение» (греч. протесис), сколько рассуждают о том, что Адам сделал: он восстал на Бога и отвернулся от Него. Святоотеческое богословие не теряло видения тварности мира. Союз с Богом в любви оставался по-прежнему возможным. Благодатью Божией человек может вновь стать тем, кем он был изначально – образом и подобием Божиим.
В Традиции нашей Церкви Адам является прообразом покаяния. Церковь воспоминает Адама как человека, покаяние которого сделало возможным его искупление из Ада в Воскресении Христовом. Это важно помнить, потому что только так мы сможем отождествиться с Адамом в церковных песнопениях: «Раю всечестный, краснейшая доброто, богозданное селение, веселие некончаемое и наслаждение, славо праведных, пророков красото, и святых жилище, шумом листвий твоих Содетеля всех моли, врата отверсти ми, яже преступлением затворих, и сподобитися древа животнаго прияти, и радости, еяже прежде в тебе насладихся».
Пост – время покаяния, молитвы и прощения, поэтому много постящийся – много любящий. Да воспользуемся временем поста с вящей пользой, ка тому учит свт. Иоанн Златоуст: «Докажи делом. Где видишь бедного, помоги. Где видишь врага – помирись».
Да, вступим и мы на поприще Великого поста ответственно, ибо к нам по прежнему обращён вопрос Бога: «Где – ты?».