Идеологически значимой идеей в Европе XIX века был национализм или, другими словами, акцентирование собственного национального самосознания. В Финляндии эта идеология распространилась также и среди т.н. «национально-мыслящих» православных. Национально-мыслящие православные Финляндии были неотделимой частью всех финляндцев.
Национально-мыслящими можно считать чад Церкви, желающих, чтобы она стала финской по ценностям и духу, и тем снискала бы благосклонность местного правительства в Великом княжестве Финляндском в конце XIX века.
Вопрос национализации Православной церкви тесно связан с обретением Финляндией государственного суверенитета. Церковные стремление поли. Речь шла об ограничении российского влияния в церкви.
Правительство Финляндии не желало, чтобы Православная церковь в Финляндии стала инструментом русификации. Национально-мыслящие видели эту опасность реальной как в годы русификации Финляндии (фин. sortokausi), так и в особенности, после ограничения российским монархом прав автономии Финляндии в 1899–1905 гг. и в 1909–1917 гг. Страх обрёл реальные черты.
Национально-мыслящие желали обретения Финляндской православной епархии национального статуса. Национализация означала бы приведение церковный жизни в соответствие с местными финляндскими условиями. Значительной практической целью являлось закрепления статуса финского языка как богослужебного, а также принятие нового стиля.
Православных карел необходимо было идеей «финляндизации». Это был вызов для национально-мылящих. На протяжении веков карелы имели тесные экономические, социальные и этнические связи с российской Карелией и Санкт-Петербургом, а финляндское национальное самосознание среди карел отнюдь не было прочным.
Обретение в 1917 году Финляндией государственного суверенитета означало, что национализация Православной церкви должна быть завершена. Связь с Российской Православной церковью прервалась после октябрьского переворота.
Государственная власть в Финляндии желала интегрировать финляндских православных в финляндское общество. Поэтому Сенатом Финляндии был издан Указ о Греко-Католической церкви Финляндии от 26.11.1918. За подготовкой данного указа от лица государственной власти наблюдал сенатор Эмиль Нестор Сетяля. Таким образом Финляндская Православная церковь обрела статус национальной церкви, наравне с Евангелическо-Лютеранской церковью Финляндии. Можно сказать, что государственный указ гарантировал стабильное развитие национальной церкви.
Высшее церковное руководство оказалось в подчинённом положении в отношении государственной власти. Архиереи назначались Президентом Республики, а государство субсидировало деятельность Церковного управления ФПЦ и организацию богословского образования. Православная Духовная семинария была открыта в Сортавала в 1918 году.
Церковная администрация следовала скандинавскому демократическому идеалу: мирянам была предоставлена значительная власть в принятие решений высшим органом церковной власти или Поместным собором ФПЦ.
Однако этнически-русский архиепископ Финляндской Православной епархии Серафим (Лукьянов) противодействовал попыткам национализации церкви и не принял указа. По его мнению, указ не имел канонической силы, поскольку он не был принят в согласии с Московским патриархатом.
Национально-мыслящие составляли меньшинство в органах церковного самоуправления, поэтому в принятых решениях угадывается мнение русских церковных деятелей. Их позиция заключалась в том, что никаких изменений в существующем порядке не требовалось.
Государственный указ не мог определить церковного статуса. По этой причине Плместным собором ФПЦ 1918 года было принято решения просить для Финляндской Православной церкви автономии у Патриарха Московского и всея Руси Тихона (Белавина). В 1921 году Патриарха Московский и всея Руси Тихон предоставил Финляндской Православной церкви автономный статус под омофором Московского патриархата.
Большой проблемой стала проблема церковного календаря. Хотя изначально архиепископ Лукиан склонялся к принятию грегорианского календаря, в конце концов от него отказался. Решение о переходе с юлианского на грегорианский календарь было принято в 1922 году.
В особенности противодействие принятию нового летоисчисления было заметно в монастырях, где его считали неправославным и противоречащим святым канонам. Многие этнически-русские чада ФПЦ относились с подозрением к любым нововведениям. В результате на десятилетия между финляндцами русского и финского происхождения возник глубокий дефицит доверия.
Государственная власть в Финляндии считала, летоисчисление по всей стране должно быть общим, ради сохранения единства. Государственная власть взяла на себя большую ответственность. За протест насельников монастырей исключали из состава братии. Обоснования приводились даже внешнеполитические. Государственной власти виделось, что поддерживающий старый календарь жители приграничных территорий желали оставаться в подчинении Русской церкви.
По мнению национально-мыслящих предоставленная патриархом Тихоном автономия была слишком обязывающей. Было желание создать из православных Финляндии совершенно независимую автокефальную церковь. Государственная власть при содействии сенатора Эмиля Нестора Сетяля приступила к реализации проекта, в результате которого Финляндская Православная церковь обрела бы полную независимость от Вселенского патриархата.
После целого ряда шагов в июне 1923 года с целью получения автокефалии от Вселенского патриархата финляндская делегация отправилась в Константинополь. В состав делегации вошли Э.Н. Сетяля, в качестве представителя государственной власти, протоиерей Сергий Солнцев как представитель Церковного управления и Герман (Аав) как представитель национально-мыслящих в архиепископы Финляндии. Позднее к делегации примкнул Александр (Паулус), архиепископ Таллинский и всея Эстонии.
Делегация прибыла в Константинополь в начале июля. Поначалу переговоры оказались безрезультатными. Патриарх Константинопольский Мелетий (Метаксакис) сообщил, что автокефалия Финляндской Православной церкви не может быть предоставлена. Он посчитал мнение Российской Православной церкви в этом вопросе ключевым. В то же время Святой Синод принял решение о предоставлении временной автокефалии Финляндской Православной церкви в составе Вселенского патриархата.
После целого раунда переговоров делегация вынуждена была принять условия автономии. Православные Финляндии составили Финляндскую архиепископию в составе Константинопольского патриархата. Таким образом, канонически статус церкви изменился. Подобным же образом был зафиксирован статус Эстонской Апостольской Православной церкви в составе Константинопольского патриархата.
Финны представили своего национального кандидата в епископы – эстонца Германа (Аава), получившего в Константинополе архиерейскую с титулом епископа Карельского. Архиепископ Серафим протестовал против архиерейской хиротонии Германа (Аава).
Потеря доверия привела в конце концов к отставке архиепископа Серафима в 1925 году и избранию новым архиепископом Финляндским Германа (Аава).
В большей частью русских монастырях, в особенности в большом Валаамском монастыре, новый канонический статус в связи с Константинополем не был принят. По причине календарных споров десятки монашествующих были высланы из Финляндии. На Валааме новшества не были поняты, ибо считались манипуляцией лютеран и не отвечающими православной традиции. В монастырях национальные интересы не принимались в расчёт, там ожидали падение власти большевиков и исправления положения дел до ситуации царского времени.
Осенью 1923 года Московский патриархат осудил новый канонический статус Финляндской Православной церкви. Однако, далее того дело не продвинулось.
Местоблюститель патриаршего престола Российской Православной церкви Митрополит Сергий (Страгородский), в 1927 году поинтересовался у Архиепископа Финляндского Германа относительно канонического статуса ФПЦ. Архиепископ Герман ответил он соответствует представленному в полученном в Константинополе Томосе.
Общественное положение Православной церкви в России в то время был исключительно скверным, по причине чего поддержание связей с внешним миром было затруднено. Тем не менее в 1933 году настоятель Спасо-Преображенского Валаамского монастыря игумен Харитон (Дунаев) установил связь с Московским патриархатом при посредничестве Митрополита Виленского и Литовского Елевферия (Богоявленского).
Из переписки явствует, что Валаамским монастырём не признан канонический статус ФПЦ в составе Константинопольского патриархата, но он заверяет в верности Московскому патриархату, дабы не оказаться в опале со стороны матери – Русской Православной церкви.
По всей видимости, православные Финляндии были в какой-то степени довольны сложившейся церковной ситуацией, когда высшая духовная власть перешла к Вселенскому патриархату.
Вопрос канонического статуса Финляндской Православной церкви стал вновь актуален весной 1945 года. Советский Союз оказался в числе государств победителей во Второй Мировой войне, благодаря чему его влияние в Западной Европе стало стремительно расти. В Финляндии политическая атмосфера радикально изменилась, и политической целью стало построение доверительных отношений с Советским Союзом.
Русская Православная церковь получила некоторые права, что служило целям Сталина. Во время войны РПЦ проявила широкую лояльность советской власти. Сталин использовал церковь для реализации своих захватнических планов.
Уже в 1944 году патриарх Московский и всея Руси Алексий I (Симанский) обращался к валаамской братии, переместившейся в ходе Зимней войны в Папинниеми в Хейнявеси. Братия имела желание вернуться в монастырь на острове.
Весной 1945 года архиепископ Герман получил письмо патриарха Алексия. В нём патриарх писал, что ФПЦ не должна более оставаться в составе Констнатинопольского патриархата, но вернуться под омофор Московского патриархата. Однако архиепископ Герман сомневался, и письмо осталось без ответа Церковного управления.
Внезапно в конце осени 1945 года в Финляндию для переговоров о воссоединении приехал Митрополит Ленинградский и Новгородский Григорий (Чуков). По мнению митроолита Григорий вопрос был ясен. Финляндская церковь должна была воссоединиться с Московским патриархатом.
Однако на переговорах в случилось так, что архиепископ Герман сослался на государственный указ, согласно которому вопрос канонического статуса церкви решается Поместным собором. Митрополит Григорий остался недоволен, но не сдался. Из Валаамского монастыря время от времени поступали сообщения, что он готов воссоединится с Московским патриархатом, в особенности если возвращение на остров Валаам станет возможным.
Митрополит Григорий заручившись клятвой в верности со стороны братии привёл Валаамский монастырь в единство с Русской Православной церковью. В остальном его проект не удался не смотря на то, что архиепископ Герман и его ближайший помощник, секретарь Церковного управления Алекси Перола поддерживали предложения митрополита Григория.
После войны политическая атмосфера в Финляндии была сильно просоветской. Решения Финляндской Православной церкви того времени принимались в полном согласии с политикой того времени.
Коммунистическая пресса писала, что требования митрополита Григория совершенно обоснованы. Также коммунист, министр иностранных дел Юрьё Лейно оказывал значительную поддержку цензурируя прессу. На эту тему можно было писать лишь в просоветском ключе.
Православная церковная оппозиция противилась целям Москвы. По мнению оппозиции, в вопросе определения канонического статуса церкви необходимо было следовать государственному указу или общецерковному решению. Поэтому осенью 1945 года архиепископ Герман поинтересовался у патриарха Алексия об условиях воссоединения с Московским патриархатом.
Патриарх Герман задал два вопроса: возможно ли сохранение нового стиля в Финляндской Православной церкви и была бы автономия настолько же широкой, как в составе Константинопольского патриархата с 1923 года. На оба вопроса патриарх Алексий ответил жёстко отрицательно.
Требования патриарха парализовали Церковное управление ФПЦ. По мнению архиепископа Герман и г-на Перола эти требования не нашли бы поддержки в Церковном управлении ФПЦ, члены которого были избраны в 1935 году в довоенное время.
Поскольку в вопросе не намечалось продвижения, архиепископ Герман взял курс на затягивание ситуации. Осенью 1946 года архиепископ Герман был приглашён для переговоров в Москву, но ему посоветовали не ехать. И он не поехал.
Московский патриархат по-прежнему оказывал давление на архиепископа Германа. В 1948 Всеправославное совещание в Москве не состоялось, принять участие в котором отказались западные Православные церкви.
Приглашение принять в нём участие было направлено и ФПЦ. Из Москвы сообщили, что если Финляндская Православная Архиепископия примет участие в совещании, то предоставление ей автокефалии стало бы возможным. Предложение было неприемлемым, потому что право предоставления автокефалии принадлежало одному Константинополю.
На предложении Москвы не отреагировали, что было невозможным и с точки зрения сроков. Главным вызовом того времени было обеспечить возможность деятельность ФПЦ в послевоенной ситуации, когда эвакуантов с аннексированных Советским Союзом карельских территорий необходимо было расселить в Финляндии.
Наконец, в 1950 году, государственной властью в Финляндии был принято закон, на основании которого переселённым с потерянных карельских территорий стали строить церкви, приходские залы и устраивать кладбища. Поместным собором также обсуждался вопрос изменения канонического статуса Финляндской Православной церкви. Однако этот вопрос оказался столь острым, что решение по него отложили до 1955 года.
В конце 1949 года новых патриархом Константинопольским были избран влиятельный греческий архиепископ Американский Афинагор (Спиру). Он был также близким другом президента Трумана. Он активно приступил к исполнению обязанностей сразу же после интронизации. Им было написано осторожное письмо архиепископу Герману, что не стоит поддаваться внешнему церковному давлению.
Следующим шагом в церковном споре стало присылка Москвой в 1954 году епископа Лужского Михаила (Чуба) с целью управления Валаамским монастырём и действующими в Хельсинки русскими приходами. В тот момент архиепископ Герман смог занять твёрдую позицию и сообщил, что епископ Михаил не имеет никаких полномочий в организации дел в Финляндской Православной церкви.
Тогда, специалист в области церковного права Антти Инкинен писал, что связь Финляндской Православной церкви с Константинопольским патриархатом носила не временный, а постоянный характер. Российский канонист Сергей Троицкий имел по этому вопросу противоположное мнение.
Вопрос о каноническом статусе Финляндской Православной церкви вновь обсуждался на Поместном соборе ФПЦ в 1955 году. Тогда он уже не был столь отягощён сопровождающими обстоятельствами и можно было перейти к следующему этапу или построению дружественных и даже «братских» отношений между Финляндией и Советским Союзом.
Сильно политизированная каноническая схизма завершилась в 1957 году, когда из Москвы было сообщено, что Финляндская Православная церковь может сама определять свой канонический статус. Вскоре после этого прозвучали заверения в братских и полюбовных отношениях между церквями. Межцерковные отношения детально следовали политическим связям вплоть до 1980-х годов. В 1960-е годы Архиепископу Павлу (Олмари) удалось наладить добрые связи с различными церквями.
Вывод
Московский патриархат имел сильное желание ввести православные церкви соседних стран в свой состав. Эта цель стала заметна в советские годы, и остаётся на виду и сегодня. Речь идёт об административном господстве.